Тот Кто топтал точило.

"Отчего же одеяние Твое красно, и ризы у Тебя, как у топтавшего в точиле?" /Исаия 63:2/

В пламени пророческого вдохновения Исаия видел то, чего не видел никто. Его глаза пронзали тьму веков и улавливали отблески Божьего суда, как зарево над виноградником в час жатвы. Он слышал шаги Единственного, приближающегося с востока, чьи одежды были обагрены, словно вином, но не от веселья, а от гнева. Кто это идет от Едома, в червленых одеждах, величественный в своем облачении?

Это не обычный воин. Это не царь земной. Это Тот, Кто один топтал точило. Он не звал союзников, не искал помощников. Ни один народ не встал рядом. Он совершил суд в одиночестве. Он был исполнен ревности и силы. Его одежды запятнаны, но не вином, а кровью. Он не просто мститель — Он Судия.

Исаия описывает это как уже свершившееся. Но разве не прошло семь столетий, прежде чем появился Тот, Кто исполнил этот образ в реальности? Почему тогда речь идет в прошедшем времени? Потому что для Бога, находящегося вне времени, пророчество — это уже факт. Это не предсказание — это провозглашение. Он говорит, как если бы уже исполнилось.

Многие видят в этом Христа. Он шел на Голгофу один. В саду Гефсиманском Он сказал: «Душа Моя скорбит смертельно». Ученики спали. Друзья бежали. Он один вступил в точило гнева Божьего. Он пил чашу до дна. Никто не помог Ему. Никто не мог.

И когда солнце померкло, и завеса раздралась, и земля содрогнулась, одежды Его были окровавлены. Нет не только от бичевания, не только от гвоздей. Но от бремени греха. Он взял на Себя беззакония всех. Он — Агнец, но и Лев. Он — Жертва, но и Судия. Он — Тот, Кто топтал точило.

Однако Исаия не говорит только о первом пришествии. Его взгляд проникает в конец времен. Он видит День Господень — великий и страшный. День, когда Судия вернется уже не как Агнец, но как Царь. Его одежды снова будут червлеными. И снова Он будет один. Своей силой Он совершит возмездие. Народов, как каплю из ведра, Он взвесит на весах Своей правды. И никто не устоит.

Но может ли это быть только будущим? Некоторые толкователи видят в этом события исполнениеся в 70 году нашей эры, когда Иерусалим был разрушен. Рим пришёл как бич. Храм был сожжён. Народ рассеян. Разве не был это суд? Разве не было это точилом?

И все же образ пророка глубже. Он говорит не только о римлянах. Он говорит о грехе. О гордыне. О нечестии. О мятеже. Его слова как меч. Они пронзают сердце. Они обличают, но и утешают. Ибо Тот, Кто топтал точило, — это Тот же, Кто сказал: «Придите ко Мне, все труждающиеся…»

Он пришёл, чтобы спасти, но не все приняли. Исаия видел это. Он знал, что некоторые отвергнут. Он знал, что Слуга Господень будет презрен. Но Он также знал, что ради Него спасется остаток. Ради Него народы возрадуются. Ради Него будет Новый Завет. Кровь на одеждах — это цена примирения. Это кровь завета.

Он один был достоин раскрыть книгу. Он один прошёл через точило. Не ангелы. Не пророки. Только Он. И мы теперь взываем: «Достоин Агнец!» Мы не боимся гнева, потому что Он уже претерпел его за нас. Но мир, отвергающий Его, всё ещё под судом.

Вот почему Исаия говорит с такой силой. Это не просто поэзия. Это крик. Это призыв. Это весть. Он зовет к покаянию. Он напоминает, что время благодати не бесконечно. Что Господь однажды явится для суда . Что правосудие — не метафора.

Иисус — Тот, Кто шел с востока. Его слава покрывает небо. Его милость безмерна. Но и Его суд неотвратим. Он топтал точило. Он будет судить. Он простил. И Он взыщет. Кровь на одеждах — символ любви, и суда. Страшно впасть в руки Бога живого. Но блажен всякий, кто уповает на Него.

Исаия зовет нас не к страху, но к осознанию. К принятию. К покорности. Он напоминает, что конец близок. Что день Господень грядет. Но он так же провозглашает, что в этом дне — надежда. Потому что Тот, Кто один топтал точило, — тот же, Кто сказал: «Я с вами во все дни». И в этом вся сила пророчества.